монетка летит в воздухе и приземляется в открытую ладонь. ребро ударяется об одно из массивных колец, которыми увенчаны тонкие пальцы, а после — снова взлетает ввысь. Фабиан слышит всё в радиусе тридцати метров, но избегает этого и прислушивается к колебанию воздуха, рассечённого монетой. она по-своему успокаивает. когда живёшь больше века и большую часть этого времени поддаёшься иррациональным импульсам и порывам, коллекция вещей, привычек и манёвров, на которые можно отвлечься, становится необходимостью. сейчас монета, после — кольца, которые Фабиан крутит на пальцах с особым остервенением, стоит ему разнервничаться. потом свист — кто бы мог подумать, что это пригодится? в его арсенале десятки способов себя усмирить, но ни один не работает здесь, в Новом Орлеане, когда на глаза попадается Айнар.

впрочем, «попадается» — не то слово, не корректное. «попасться» — это случайность, воля судьбы, не более того. то, что происходит на самом деле — спланированное происшествие. Фабиан специально приходит туда, откуда на мгновение сможет увидеть призрака прошлого. а потом переходит на другое место, откуда сможет увидеть его ещё раз. он лишь смотрит, не подходит, не пытается заговорить. следит за мужчиной, пытаясь в его повседневной жизни найти ответы на мучающие его вопросы, но картинка всё равно не складывается. и ладно — завтра будет другой день, может, повезёт?

домой Фабиан возвращается не один. прихватывает с улицы какого-то музыканта. или танцора. или художника... нет, художник был вчера. тогда танцор, точно. себе Фабиан объясняет это творческим настроением, которое, так уж сложилось, перекинулось на его предпочтения. он толкает ногой дверь и входит внутрь, замков и ключей для него давно не существует, да и зачем? смертного, решившего позариться на его добро, он одолеет в два счёта, а бессмертный... они не имеют границ, так что пытаться спрятаться за деревянной дверью с куском железа внутри было бы как минимум глупо.

а Фабиан не глупый, нет. малость эмоциональный. пришибленный. порой — безумный. но не глупый. у него было достаточно времени, чтобы обучиться. пойти по стопам своего учителя, влюбившего его в литературу и искусство, в языки и историю, в науку и даже, блядь, в кулинарию. Фабиан быстро соображает, но чаще всего его соображения скрываются за туманом алкогольного или наркотического опьянения. но разве его можно винить? разве есть кому его винить?

— ты здесь живёшь? — танцор любопытный. осматривает жилище Фабиана, листает валяющуюся на полу книгу и ставит её на полку. итальянец щурится, наблюдая за этим, а потом выбрасывает книгу на место. объяснить, зачем он это делает, не получается даже самому себе. ещё в сороковых он смирился с тем, что при жизни у него было какое-то расстройство, усугубившееся после обращения. ничего не попишешь, приходится жить с тем, что есть.

— si, — кивает Фабиан, расстёгивая рубашку. под чёрной тканью — испачканная красками майка. точно, художник был вчера. при долгой жизни, когда дни похожи друг на друга, становится сложнее проследить за их течением. — нравится?

Фабиан снимает рубашку и бросает её на пол. туда же летит майка. смуглой кожи касается тепло лучей заходящего солнца и итальянец слегка заметно ведёт плечом, будто от прикосновения. совсем ни к месту вспоминает Айнара и шёпотом произносит «diablo», после чего падает в кресло и протягивает ноги. гость направляется к нему и Фабиан, заметив это, цокает языком и качает головой.

— нет, ragazzo carino, стой там.

прежде, чем настроиться на нужный лад, ему нужно прогнать из головы образ норвежца, как бы притягателен он не был. иначе может вспылить, случайно вспомнив, что этот поганец не только бросил его, но и солгал о себе. забыл рассказать о такой незначительной вещи, как бессмертие. всего-то! stronzo! а потом ещё, паскуда рыжая, не пытался с ним встретиться! непростительно. просто непростительно.

— танцуй, — велит Фабиан, поймав взгляд своего гостя и применив внушение. так быстрее, чем просить. — я хочу, чтобы ты танцевал. медленно.

желание исполняется, парень начинает двигаться, не совсем понимая, почему именно это делает. а Фабиану, если говорить откровенно, поебать. он тянется к рубашке и вытаскивает из кармана пакетик с порошком. на стеклянном столике выкладывает две ровные дорожки, втягивает в нос и с громким вздохом трясёт головой, от чего отросшие тёмные волосы взъерошиваются. внимательный взгляд приковывается к танцору. подтянутое тело, пластичное, гибкое. кокаин обволакивает мысли Фабиана и временно стирает из них Айнара. по венам растекается сначала химическое возбуждение, затем — физическое. Фабиан облизывает губу и со скоростью подскакивает к своей сегодняшней игрушке.

— теперь можно поразвлечься, — заискивающе объявляет он и сглатывает, наклоняясь сначала к уху, а затем к шее. после наркотиков всегда просыпается голод, так что разгорячённая кровь танцора оказывается как нельзя кстати. острые клыки вонзаются в шею, а пальцы, увенчанные кольцами, закрывают рот, чтобы парень особо не шумел — терпение соседки и так держится на волоске.

---

утром Фабиан снова видит Айнара. итальянец приспускает тёмные очки на самый кончик носа и завороженно смотрит на норвежца, пока тот пьёт кофе за утренней газетой. Фабиан живёт в Новом Орлеане уже полгода и за это время он успел многое узнать о своём бывшем... ком? об Айнаре, в общем. сначала даже не пытался его искать, убеждая себя в том, что ему показалось. снова крыша едет, такое уже бывало, подумаешь! но в прошлый раз были лишь образы, фрагменты, подобные снам. кажутся реальными, но дотянуться не получается, как и нащупать. а Айнар... он выглядел настоящим. из плоти и крови. немного изменилась причёска, стиль, но лицо осталось прежним. строгий взгляд, сдержанная улыбка, мимика — всё это Фабиан помнил слишком отчётливо и видел в тот раз собственными глазами. потому вскоре навёл справки и узнал, что Айнар со своими выблядками, действительно осел в Новом Орлеане. заправляет заведением, о котором ползут интересные слухи. о самом Айнаре тоже. оказывается, чтобы узнать все сплетни города, всего-то нужно найти правильную ведьму...

и когда видение стало реальностью, Фабиан не смог больше сдерживаться. отыскал Айнара и... и застыл на месте, переживая всё то же, что и много лет назад, когда смотрел на мужчину в последний раз. едва видел его из-за пелены слёз, но смотрел, едва не ползал перед ним на коленях, умоляя остаться. а он не остался. вот же сволочь! в тот день Фабиан так и не подошёл к нему. не подошёл и через месяц, когда снова набрался храбрости и отыскал его в борделе. и через неделю. и ещё через одну. в итоге это стало своеобразным ритуалом — смотреть на него издалека, но не делать ни шагу вперёд. и ритуал всегда начинается одинаково — с захлёстывающего чувства тоски, от которого внутри всё разрывается. заканчивается тоже с завидным постоянством на просыпающихся обиде, ярости и злости.

Айнар допивает кофе, сворачивает газету и встаёт из-за столика. немного подождав, Фабиан делает то же самое. поправляет подтяжки, впивающиеся в голую кожу — Фабиан был голоден, потому не было времени прихорашиваться. штаны надел — и на том спасибо. и, снова приподняв очки и спрятав руки в карманах, идёт следом за норвежцем.

но сегодняшний ритуал заканчивается не злостью, а растерянностью, потому что через квартал Айнар оборачивается и — Фаб готов поклясться — смотрит прямо на него. итальянец останавливается тоже и в ответ смотрит на мужчину. если бы он мог сдохнуть от сердечного приступа, наверное, это бы и случилось. во рту пересыхает, эмоции переполняют и...

ничего. этот bastardo, включив вампирскую скорость, просто растворяется в воздухе.

— merda! — вопит Фабиан, пугая голубей, осевших на уличном фонаре. — ну и катись! ну и пошёл нахуй! Io odio!

вдох. выдох. вдох.

Фабиан с силой кусает губу и сжимает пальцы в кулаки. все мышцы в его теле напрягаются, пытаясь сдержать крик, что зреет внутри. кажется, что ещё чуть-чуть и итальянец просто взорвётся из-за наполняющей его ярости. нет, ну вы видели? каков подлец! сволочь! скотина! в жопу выебал, в душу насрал, свалил на добрых сто лет, случайно забыв упомянуть о том, что бессмертен, а теперь, когда Фабиан его нашёл, просто... сбежал?

выдох.

Фабиан тупо смотрит впереди себя, взгляд цепких глаз прикован к месту, где парой минут назад стоял Айнар. внутри бушует ураган эмоций, глаза жжёт слезами, которые никто нахуй не звал, но Фабиан, сколько себя помнит, всегда был излишне чувствителен. он просто мирится с этой своей особенностью и со следующим вдохом громко всхлипывает, привлекая внимание случайных прохожих. а ведь он даже и не хотел спалиться. он ведь даже не собирался заговаривать с Айнаром. он просто... просто следил за ним по непонятным причинам, но не намеревался подойти, сделать шаг вперёд, заговорить или вроде того. а теперь, когда этого не случилось, ему чертовски обидно. этот проклятый норвежец что, думает, что Фабиан за ним бегать станет? нет уж! нахуй сходи и не возвращайся!

обиду резко прерывает злость. Фабиан наконец-то отворачивается, тяжело дышит и смотрит по сторонам. в моменты, когда его переполняют эмоции, крайне важно их вовремя выплеснуть, чтобы не взорваться в самый неподходящий момент. на помощь приходит деревянный стул уличного кафе. Фабиан подскакивает к нему, хватает и бросает в окно. следом летит маленький столик, вокруг кричат люди, но Фабиан выключает внешний звук. всё, что он слышит - внутренний голос, который истошно вопит от боли из-за Айнара. паскуда! последние лет двадцать Фабиан считал его мёртвым и, видит бог, лучше бы так и оставалось. к мёртвым нельзя ничего предъявить, старые обиды меняются на тоску, приправленную ностальгией. а он живее, блядь, всех живых! сволочь.

разгромив кафе, Фабиан останавливается и улыбается сам себе, блаженно закрывая глаза. усмехается. смеётся. его мелодичный смех перерастает в истерику и тогда очередной стул превращается в осколки. вдали слышится звук сирен - кто-то из посетителей вызвал полицию, а встречаться с правоохранительными органами в планы Фабиана не входило. ровно как и палиться перед Айнаром, чёрт бы его побрал, но уже ничего не исправить.

Фабиан тоже сбегает. вампирская скорость позволяет оставаться непойманным преступником уже долгие годы и десятилетия. он возвращается к своему дому и первой встречной женщине внушает следовать за ним. по привычке открывает дверь с ноги, по-прежнему истерично усмехаясь, приглашает даму внутрь, сделав что-то вроде реверанса. бедняжка напугана, но молчит, оказываясь во власти чокнутого монстра.

- и знаешь что? - Фабиан восклицает, словно до этого поведал гостье историю своей жизни, хотя на самом деле молчал. - ну и пусть. пусть катится. мне-то он вообще не сдался!

Фабиан говорит уверенно и, чёрт возьми, он ведь действительно верит собственным словам. факты, говорящие об обратном, итальянец умело игнорирует.

- я прекрасно без него обходился. и... он вообще меня не заслуживает. bastardo!

Фабиан пинает ногой валяющуюся на полу бутылку, чем провоцирует цепную реакцию. он разбивает бокалы, уничтожает фикус, стоявщий возле окна, срывает занавески и ударяет кулаком в стену. кожа лопается, костяшки трескаются и тогда он бьёт ещё. снова и снова, превращая собственную руку в фарш. когда фаза ярости проходит и Фабиану снова становится себя жаль, он обессиленно падает на пол в груду осколков. подзывает к себе гостью и, внушая её не двигаться, впивается клыками в её запястье, пока его собственная рука медленно восстанавливается после ударов.

---

на рассвете Фабиан отпускает свою новую подружку. заставляет её забыть о случившемся и просто выпроваживает за дверь. сам, несмотря на вчерашние громкие заявления, накидывает сверху на голое тело пиджак и спешит к борделю Айнара, откуда тот, как правило, выходит по утрам. он приходит даже раньше, занимает позицию и ждёт. ждёт на полчаса дольше обычного. на час. на два. норвежец всё не появляется и до затуманенного безумием мозга Фабиана доходит, что эта падла решила залечь на дно.

- не получится, - говорит он сам себе и, негодуя, убегает, решив проверить и остальные места.

а рыжей сволочи нигде нет. даже дома. там, судя по звукам, есть лишь Алесса, но с ней Фабиан не горит желанием видеться. при жизни он неплохо с ней общался, считал подругой или около того, а эта сука даже не предупредила, что её так называемый папаша решил свалить. хуже неё только братец Александр. с ним, конечно, дружбы не водилось, но его Фабиан ненавидит просто за компанию.

несколько дней Фабиан гоняется за тенью и никак не может поймать. его охватывает отчаянье и страх. да, Фабиан вдруг боится, что всё повторяется. что Айнар снова сбежал. от него. размазывая по щекам слёзы, Фабиан оказывается возле его борделя и поднимается по ступенькам. он ещё тут не бывал. узнав, что Айнар здесь обосновался, Фабиан хотел сюда проникнуть, но всегда держался в стороне, потому что, разумеется, пошёл он нахер, норвежец этот проклятый. но теперь всё изменилось. Фабиан заслуженно злится и ненавидит, а Айнар? кто ему позволил вообще сбегать? у него нет на это права! сто лет назад тоже не было, кстати говоря!

нервно взъерошивая волосы, Фабиан смотрит по сторонам, изучая окружение. ничего так, симпатично. красивая мебель, красивые люди, красивые вампиры... его шеи касаются чьи-то аккуратные ноготки и Фабиан, закатывая глаза, сбрасывает с себя чужую руку. здесь чувствуется вкус Айнара. во всех этих странных картинах, вазах, даже в музыке... в другой жизни Фабиану здесь понравилось бы. быть может, он бы и сам что-то нарисовал для Айнара. только вот незадача - норвежец не дал ему такого шанса, просто выбросил его как наскучившую игрушку и исчез, растворился в воздухе. даже места мокрого не осталось. пожалуй, это именно то, чего хочет Фабиан - чтобы и от этого места, которое не захотели с ним делать, не осталось ничего.

Фабиан хватает со столика свечу и подносит её к занавеске. пламя быстро перекидывается на ткань и расползается выше. следующей загорается обивка на кресле, а после - чья-то одежда на вешалке. как чудесно, что Айнар предпочитает деревянную мебель. Фабиан, напевая, поджигает полку с книгами. поёт громче и громче, пока посетители, понявшие, что начался пожар, бегут к выходу. вампиры боятся огня так же сильно, как и люди, только убегают куда быстрее. одну из девушек Фабиан всё же останавливает - ту, которая оцарапала его шею.

- не спеши, mio caro, веселье только начинается! - Фабиан применяет внушение и ведёт девушку в другую комнату, куда ещё не успело перекинуться пламя. - бинго!

Фабиан запрыгивает на барную стойку и зовёт к себе девушку. хватает первую попавшуюся бутылку, сосредоточенно читает название на этикетке, но не справляется и бросает её в стену. пламя перекидывается на спиртное и в глазах девушки мелькает страх.

- не бойся, милая, - шепчет Фабиан, перебирая бутылки. находит что-то подходящее, отпивает и возвращает внимание своей нечаянной пленнице. - ты можешь уйти, но у меня есть одна небольшая просьба... найди своего хозяина и приведи его, блядь, сюда! поняла меня?!

Фабиан внушает ей во что бы то ни стало найти Айнара, а потом сдерживает слово и отпускает её. сам танцует на барной стойке, поёт песню на итальянском языке и заливается бурбоном.

он подпалил здание, чтобы привлечь к себе внимание. но, конечно же, Айнар ему по-прежнему безразличен. пусть катится к чёрту.

Фабиан бросает очередную бутылку в огонь. последовательность - не его конёк.

led zeppelin - you shook me

несколько долгих секунд Фабиан смотрит на то, как яркие языки пламени поглощают ткань и охватывают висящие на стенах картины. ему нравится огонь, даже несмотря на то, что его красота может быть для него смертельной. вампиры прекрасно горят, Фабиану доводилось видеть это собственными глазами не раз и не два. больше того - иногда он сам становился причиной того, что собратья погибали в губительном жаре, но они это заслужили. определённо заслужили. он и сам заслуживает, но пока лишь ходит по краю лезвия, не решаясь сделать шаг в пропасть и праведно сгореть. играет с огнём - в буквальном смысле. возможно потому, что когда тебе даровано бессмертие, сама жизнь как будто приедается, теряются яркие цвета, пропадает вкус и интрига, а когда опасность близка, адреналин возвращает утерянные чувства и пробуждает желание жить. своеобразный наркотик, vampire edition.

огонь подбирается ближе. медленно, словно заигрывая. запах дыма пьянит, но недостаточно сильно. Фабиан наклоняется за очередной бутылкой, но теперь уже не бросает её в стену, а открывает и подносит горлышко к губам. пьёт бренди крупными глотками, светло-коричневая жидкость стекает по его шее, алкоголь слегка жжёт язык и нёбо. из динамиков льётся знакомая песня и Фабиан тянется к пульту, чтобы сделать громче. проворачивает на всю катушку. конец шестидесятых, славное время.

- you know you shook me, - Фабиан поёт прямо в бутылку, используя её вместо микрофона. - you shook me all night long...

Фабиан танцует на стойке, покачивая бёдрами. сбивает ногами стаканы и упивается бренди вперемешку с пронизывающей до костей песней. он старается не думать о том, что будет, когда его новая знакомая приведёт Айнара. что он скажет? что он вообще хочет сказать? разве есть, что говорить? так далеко Фабиан свой план не продумал - зачем? он действует по наитию. прошил больше века, а всё ещё остаётся импульсивным мальчишкой, который сначала делает, а потом думает о последствиях. да и то, если говорить откровенно, не всегда. в какой-то момент, когда в песне наступает гитарное соло и петь нечего, а значит, и глушить свои мысли нечем, в голову закрадывается мысль: а что, если он не придёт? что, если снова сбежит, поджав хвост? скотина! этого ещё даже не произошло, а Фабиан уже злится. так, для профилактики. авансом.

но его импровизированная вечеринка всё-таки заканчивается. грубая хватка на запястье. сильная. очень сильная. его стаскивают со стойки и тогда хватка перемещается на горло. Фабиан на автомате хватает руку своими пальцами, пытаясь убрать. дышать становится тяжело, но не столько из-за самой хватки, сколько от морального потрясения, потому что это всё на самом деле. это не просто игры его разума, не воображение, не галлюцинации. это действительно Айнар - стоит прямо перед ним, удерживает его и... злится на него. последнего Фабиан словно не замечает. он теряется и просто глазеет на Айнара несколько долгих секунд, а когда первый шок отходит на второй план, к горлу подкатывает горький комок, а вслед за ним и жгучая обида.

- неужели ты не рад меня видеть? - сквозь истерический смех произносит Фабиан, стараясь держать лицо. он хочет преобразовать свою обиду в злость, знает, что потом так и случится, он будет упиваться своей яростью, но сейчас его захлёстывает лишь горькое разочарование. Айнар не рад его видеть. не хотел его видеть. не пытался его увидеть. смотрит сейчас, но лишь потому, что сбежать в этот раз не получится.

Фабиан расслабляется и перестаёт сопротивляться. хватка Айнара, к счастью, тоже больше не душит и Фабиан, отворачиваясь в сторону, просто стекает на пол и оседает на коленях. выглядит ничтожно и полностью соответствует чувствам Фабиана.

да-да-да, подверг опасности. ага, ради эффектного появления. совершенно точно - выжил из ума! давненько! Фабиан знает, что у него не всё в порядке с головой, но слышать это от Айнара неприятно. руки сжимаются в кулаки и вот она - запоздавшая злость. пожалуй, он мог бы свернуть бывшему любовнику шею и сбежать в ночь. в принципе, в этом они похожи: оба бегут, хоть что-то есть общее. а мог бы сломать стул и всадить в Айнара деревянное острие. не в сердце, куда-нибудь ниже, просто чтобы ему тоже было больно. или толкнуть в огонь. или стащить с пальца кольцо: солнце ещё не успело сесть и если раздёрнуть шторы, то можно впустить в здание несколько губительных лучей. руки Фабиана давно в крови. он убивал, убивает и убивать будет - так уж сложилось. но решиться на это и атаковать Айнара не может. его словно пригвоздило к полу и Фабиан сидит на коленях до тех пор, пока Айнар не тянет его за плечи и не приказывает идти.

в коридоре позора, по которому его ведут, Фабиан пересекается взглядом с Александром. беззвучно фыркает и отворачивается, но слышит его слова. что хуже - видит кивок Айнара и усмехается. усмешка превращается в тихий смех. в принципе, на что-то такое в сухом остатке Фабиан и рассчитывал. если не сгореть в огне, то получить кол в сердце от местных вампиров. если не кол, то смерть от рук некогда любимого человека. человека ли? Фабиан косится на Айнара и пытается понять, как давно он... бессмертен? это случилось до него или после? и что, он своих детишек обратил? больной ублюдок... хотя, скорее всего это случилось ещё до Палермо. сознание подкидывает фрагменты воспоминаний, в которых Фабиану открываются ответы на вопросы. например, когда после неудачной вылазки Фабиан пришёл к Айнару весь в крови, а тот лишь холодно бросил ему свой платок и велел привести себя в порядок. или когда Фабиан, рассматривая кольцо Айнара, стянул его с пальца. или когда в порыве страсти чёртов норвежец укусил его за ключицу. прокусил кожу, слизнул каплю крови и велел уйти. выходит, что всё то время, что они были вместе, он лгал? даже спустя столько десятилетий, это пиздец как ранит.

воспоминания вновь сглаживают углы и злость отступает. на Фабиана накатывает грусть, оседает в его груди тяжёлым шаром и давит, тянет вниз. ему хочется упасть на пол, пасть на колени и просто кричать. что ж, если он выберется отсюда живым, то, наверное, как-то так и поступит. а пока раскисать не время. Айнар приводит его в другую комнату, похоже, что в свой кабинет. современный компьютер, кипа бумаг, какие-то мелочи, раскиданные по столу. Фабиан делает глубокий вдох и, не спрашивая позволения, садится на стол. и, блядь, лучше бы этот норвежский подонок кричал на него, матерился на своём непонятном языке, снова пытался придушить! лучше бы он сразу свернул Фабиану шею, чем вот этот монотонный голос, выказывающий высшую степень безразличия.

- а, теперь тебе интересно?  - цедит Фабиан, пальцем перебирая бумаги на столе Айнара. - ты меня разозлил. старых приятелей, которые должны быть давно мертвы, встречают не побегом, а хотя бы... не знаю... чашечкой кофе?

Фабиан, криво улыбаясь, берёт в руки чашку, стоящую на столе и переворачивает её прямо над бумагами. напиток выливается, окрашивая документы в тёмно-коричневый цвет, а фарфор летит на пол и разлетается на осколки. Фабиан пытается спровоцировать Айнара хоть на какие-то эмоции помимо равнодушия. как в старые-добрые, блядь. суровый северный характер Айнара и эмоциональный темперамент Фабиана и раньше сочетались весьма странно. в спокойствии Халле Фабиан видел безразличие, из-за чего собственные эмоции летели ввысь, снося всё на своём пути. кажется, это не изменилось. но чашки пролитого кофе недостаточно, чтобы вывести норвежца из себя, потому Фабиан, сощурившись, скидывает со стола всё остальное: компьютер, пресловутые бумаги, какие-то стекляшки и фотографии в рамках. надо же, фотографии... небось с его детками... или... нет, Фабиан приказывает себе не думать о том, что за сотню лет Айнар нашёл кого-то, полюбил и зажил долго (очень долго) и счастливо.

противная мысль остаётся где-то на подкорках сознания, но Фабиан переключается с неё на Айнара. и на его руку, вновь сдавившую горло. так лучше, паскуда! лучше пускай злится, чем делает вид, будто Фабиан - пустое место.

- давай, не разочаровывай своего сыночка, - Фабиан продолжает подначивать, хотя теперь, вызвав у Айнара эмоции, он во сто крат усилил свои собственные. ему попросту становится больно, но мчащийся поезд уже не остановить. - сверни мне шею. или вообще оторви голову, чтобы наверняка... или...

Фабиан тянется к другой руке Айнара и с силой впечатывает её в свою грудь. под его пальцами ощущается холод серебра, но не на безымянном пальце. когда-то, много лет назад, на нём было кольцо, которое теперь защищает Фабиана от солнца. итальянец на мгновение задерживает свою ладонь, почти невесомо оглаживает кожу Айнара, а после вдавливает его руку в себя сильнее.

- или вырви сердце... теперь по-настоящему.

лучше бы он сделал это ещё тогда.

и, когда эта мысль проносится в голове, Фабиана совсем накрывает. воедино сплетаются грусть, боль, охуенная тоска и радость от того, что Айнар жив. этот коктейль сносит голову, а уж в сочетании с тем, что Фабиан может видеть перед собой некогда любимое, обожаемое лицо, и вовсе не играет на руку. он был влюблён в него так сильно, что даже при жизни с трудом удавалось дышать, а уж после обращения, кажется, и это чувство вознеслось к своему пику. он был влюблён в его серые холодные глаза и в этот его бесцветный голос, который расцветал, стоило им остаться наедине. и в его редкую, очень редкую, но красивую улыбку. и в его руки. и в его губы. и в его веснушки, скопившиеся на кончике носа. когда-то Фабиан даже хотел их подсчитать, но Айнар просыпался каждый раз, когда итальянец пялился на него спящего. так и не свершилось.

и это такое странное чувство - видеть того, кого так сильно любил, но давно похоронил, что Фабиан не знает, как с ним справиться. просто не умеет, до этого момента с подобным ни разу не сталкивался. он всхлипывает и кусает себя за губу, беззвучно роняя в воздух "merda". а потом, испугавшись своей растерянности, улавливает момент, когда Айнар слегка ослабляет хватку и вырывается из неё и убегает. вампирская скорость позволяет ему пронестись мимо Александра и охраны на выходе, после чего он просто растворяется в ночи.

он хочет убраться прочь из Нового Орлеана, но останавливается на границе города. столько лет жил в бегах, ни с кем не сближаясь, а тут умудрился сблизиться с соседкой настолько, что не может себе позволить просто исчезнуть. пока что. сначала попрощается.

Фабиан бежит не столько из города, не столько от Айнара, сколько от собственных эмоций, которые, как правило, берут над ним верх. ему хочется обойти их, выйти победителем из этой схватки, доказать Айнару, что пошёл бы он нахуй вообще, доказать себе... в принципе, то же самое послание. за последние девяносто лет, казалось, Фабиану удалось похоронить все эти чувства, ведь какой смысл их испытывать, если предмет обожания так гнусно тебя бросил? где-то в шестидесятых Фабиан пытался отыскать Айнара, думая, что тот уже совсем старик, если вообще дожил до тех лет, но поиски не увенчались успехом. все ниточки обрывались в самом начале поисков, драгоценные детишки Халле тоже словно исчезли: данных об их семье не было ни в базах, ни в архивах. тогда Фабиан винил в этом проклятых бюрократов, которые умудрились потерять целую семью, прибывшую из Норвегии в Италию, а после нескольких лет поисков и вовсе сдался, решив, что будет лучше, если он действительно отпустит Айнара. ещё через десяток лет Фабиан вспоминал об Айнаре как об умершем человеке и скорбь заменила боль и обиду. к концу тысячелетия вспоминать об Айнаре было даже приятно, а не больно. Фабиан тосковал по нему, но с теплом. а потом, когда оказалось, что все эти годы его внутреннего примирения с утратой были лишь ширмой, бессмысленной внутренней борьбой... что ж, в момент, когда Фабиан увидел Айнара в толпе и понял, что рановато он его похоронил... боль вернулась. и ударила гораздо сильнее.

и бьёт снова. Фабиан напрягается всем телом, ударяясь спиной об стену. перед ним стоит Айнар и Фабиану хочется выть. скулить на луну, блядь, подобно какому-то грязному оборотню, лишь бы перестало болеть. и от его спокойного голоса, и от его взгляда, и от его пальцев, сжимающихся на плече. когда-то давно, много лет назад, близость Айнара успокаивала, возводила в абсолют тепло и признание, а теперь от того, что Фабиан может так близко его рассмотреть, итальянца бросает в неприятную дрожь. он словно находится на стадии отрицания: когда длительное время веришь в одну правду, а потом оказывается, что на самом деле всё иначе, принять это получается далеко не сразу. у Фабиана, конечно, было время: все те месяцы, что он следил за Айнаром дали ему убедиться в том, что перед ним действительно бывший любовник, а не плод больного воображения. однако момент понимания ситуации наступил лишь когда удалось увидеть его вблизи. и продолжается до сих пор.

- думал, что ты не станешь догонять, - прыскает Фабиан и дёргает плечом. он отворачивается и прячет взгляд, потому что на глазах уже появились слёзы, размывающие всё вокруг, стоило лишь подумать о том, что все эти годы, все эти десятилетия Айнар в действительности не пытался его отыскать. и плевать на то, что Фабиан скрывался. не от него же, блядь! мог бы и проявить смекалку! мог бы попытаться! но, учитывая, что их пути так и ни разу не пересеклись, никаких поисков не было. и зачем тогда догонять сейчас?!

Фабиан дёргает плечом снова, скидывая с себя руку Айнара, а тот, сука, не понимает намёков! или же понимает их слишком хорошо. на самом деле, Фабиан чаще и сам не понимает, чего хочет, а Айнару когда-то удавалось понимать это вместо него. если Фабиан злился из-за какой-то ерунды, Айнар пользовался моментом и переключал его ярость на страсть. если обижался, то было достаточно сказать какую-то милую глупость, чтобы он растаял. если ревновал... с этим сложнее: если Фабиан ревнует, то его кидает из одного состояния в другое и стопроцентно правильного решения этой проблемы нет, кроме как убедить его, что ревность безосновательна. ну а если Фабиан был расстроен, то ему помогали объятия. и сейчас Айнар лезет со своими норвежскими обнимашками, но вот беда - облажался! Фабиан не расстроен, он, блядь, в бешенстве, в ревности, в тоске и в обиде одновременно. хуй его знает, что с этим делать!

объятия натыкаются на шипы. Фабиан пыхтит и отталкивает Айнара (вернее, лишь пытается его оттолкнуть, но куда ему до вампира, втрое старше, ага). пыхтит сильнее и шипы обламываются под давлением объятий. руки Фабиана висят в воздухе, словно тряпичные, но когда звучат извинения, пальцы, увенчанные кольцами, ложатся на плечи мужчины. затем Фабиан обвивает его шею руками и утыкается в неё носом, чтобы хорошенько пореветь. некрасиво и громко, что называется - навзрыд. он воет и скулит, как и хотелось. он размазывает тушь и подводку по белоснежному воротнику рубашки Айнара. вдыхает его запах - новый аромат, не такой, как раньше. сжимает пальцы на ткани так сильно, что она вот-вот треснет. всхлипывая, бормочет:

- я так рад, что ты жив...

очень рад. искренне рад. потому что мир, в котором нет Айнара Халле был довольно скучным и серым. когда ты бессмертен, мысли о смерти возникают в голове не так часто, как при жизни - нет надобности. но Фабиан думал не о своём уходе в мир иной, а о смерти Айнара. как это вообще возможно, чтобы его не стало? нонсенс. абсурд. потому что Айнар любит жизнь. никогда не скажет этого вслух, но другими словами лишь подчеркнёт это. ему нравится изучать чужие культуры, нравится узнавать что-то новое. и как он может умереть, если ещё столько всего неизведанного? первый полёт в космос, технологии, эмансипация, конец расовой сегрегации, столько новых фильмов и песен... человечество развивается, а он этого не узнает? Фабиану было тоскливо от этой мысли даже когда он безмерно злился на норвежца. так что теперь, узнав, что всё это не прошло мимо Айнара, он испытывает радость. и при этом новую, другую скорбь: все эти чудеса Айнар застал без него.

Фабиан всхлипывает снова и, нехотя, отстраняется от Айнара. он вытирает ладонями лицо, размазывая по щекам потёкшую подводку, склоняет голову и протягивает руку к лицу Айнара, касаясь его пальцами. оглаживает острые скулы, почти умирает, проводя подушечками пальцев по его щетине - колется всё так же приятно, как и десятками лет ранее. и, немного помолчав, говорит:

- но это не меняет того, что я годами, блядь, оплакивал тебя.

Фабиан одёргивает руку и отходит в сторону, вытирая лицо ладонями. качает головой, разминает шею и приходит в себя. более или менее.

- можешь сказать деткам, что успешно меня прикончил. ну или сделать это, плевать... новый виток в пожарной безопасности, mio dio.

Фабиан усмехается и разводит руками.

- налетай.